Продолжаем публиковать фрагменты встречи руководителя правовой группы ЦЛП Романа Дименштейна с сотрудниками проекта учебного проживания Центра лечебной педагогики (часть 1 – здесь).
Роман Дименштейн: Были вопросы, что делать, если «не слушаются». Человеку говорят, ссылаются на общий порядок – а он ни в какую. Это может создавать неудобства, может создавать опасность. Что мы делаем, чтобы у нас этика не разрушалась, а наоборот, строилась? Какие будут идеи?
Сотрудники: Хорошо бы смотреть в сторону обсуждения и договоренностей. Попытаться принять противоположную точку видения ситуации и найти компромиссный вариант.
Роман Дименштейн: С одной стороны, все правильно. Но обострим немножко ситуацию – вы едете вместе в метро, вам пора выходить, а человек выходить не хочет.
Сотрудники: Надо узнать, что он хочет.
Роман Дименштейн: Как это сделать? Все проезжают остановку вместе с ним?
Сотрудники: Можно и проехать, если ситуация обострена до предела. Описать последствия. Понять, в чем причина, почему не хочет.
Роман Дименштейн: Причиной может быть, например, что человек хочет убедиться, что управляет ситуацией, что она под его контролем, а не каждый его шаг под чьим-то другим. Может быть самое разное, в том числе и такие причины, которые вам не понравятся. Это по крайней мере значит, что, если вы едете группой, то вы должны быть очень предусмотрительны и заранее подумать, какой человек с кем останется, если основная группа поедет куда нужно. У вас должен быть запасной человек, который будет решать все эти задачи, про которые вы говорите. Вы высказали разные идеи, что можно поделать с этим человеком, какой путь пройти, чтобы постепенно нормализовать и вернуть его к общей жизни. Я снова возвращаюсь к тому, что этика – это некоторые правила. Если мы не хотим резко их разрушить, схватить человека за шиворот и потащить за собой, когда мы долго-долго решали всё делать путем договоренностей, то нам нужно быть очень предусмотрительными и не ставить себя в такие ситуации, когда мы свои этические правила будем нарушать.
Сотрудники: А если опасность? Станция конечная, поезд уедет в депо, а человек этого не понимает.
Роман Дименштейн: И что сопровождающий, уедет с ним вместе в депо? Для человека, который ни разу не ездил в депо, это очень страшно, честно. Тогда надо иметь такого человека с собой, который не боится.
Сотрудники: Кажется, что быть готовыми ко всему просто невозможно. В жизни может произойти всё что угодно. Нужна гибкость и готовность, а не всепредусмотрительность. Этические правила не должны противоречить требованиям безопасности.
Роман Дименштейн: Этические правила – общее достояние и должны быть максимально понятны для всех! Возможно, там должны быть сказано, как сопровождающий интерпретирует разные ситуации, чтобы это было понятно заранее. Например, если человек делает шаг, чтобы прыгнуть в окошко, я так интерпретирую его поведение, что я за него опасаюсь, что он не справляется с собой и что это запрос на помощь с моей стороны, чтобы воспрепятствовать ему это сделать. Он не может сам с ситуацией справиться, тогда я ему помогаю. То есть я не рассматриваю его как всегда абсолютно целостное существо, которое чего-то хочет, а считаю, что люди в своей основе могут быть «расколоты» (и чаще всего это так), и у них внутри есть разные движения (какая-то часть хочет одного, какая-то другого), и я присоединяюсь.
Это уже объяснение, это слишком длинно. Если коротко: человек знает, что я могу интерпретировать какие-то его действия как запрос на помощь и осуществлять эту помощь так, как я считаю нужным. Я могу даже, хотя это не обязательно, объявить: «Знаете, у нас будет такая поездка – вы заранее подумайте, хотите ли вы ехать, – в которой у нас будет очень мало времени, и если кто-то захочет проехать дальше, я буду считать, что он просто с собой не справляется». И если человек примет решение ехать с нами, а потом вдруг решит поехать куда-то сам, то мне нужно будет ему помочь поехать все-таки с нами.
Сотрудники: А если человек по ту сторону будет интерпретировать мои действия?
Роман Дименштейн: А в ваших этических правилах есть люди, которые передают взрослость и отвечают за построение отношений, и люди, которые воспринимают это? Или вы хотите просто сразу всех уравнять? То есть сопровождающих не будет?
Сотрудники: Вот как раз в этом и вопрос.
Роман Дименштейн: По идее, у вас должны быть какие-то носители чего-то и кто-то, кто в эту систему интегрируется.
Сотрудники: Вопрос: как избежать патерналистской позиции, позиции учителя?
Роман Дименштейн: Учитель в школе никогда ничего не объясняет, там не развивается система отношений, потому что никто не объясняет, что, почему, зачем. Там просто что-то меня заставляют, велят. Часто непоследовательно, несогласованно, не реагируют на ощущение несправедливости. Это штука, которая ничему не учит. Плохие учителя не учат, а, наоборот, «разучивают». Учителя в школе забивают пробку в голову на месте, которое должно быть открыто для какого-то знания, и человек больше никогда в жизни не хочет иметь дело, например, с математикой. Они разрушительно действуют на систему этических правил, закрывают глаза на ситуацию травли и вообще приучаются с годами не видеть того, что им не нужно видеть. Это такое антиучительство.
Но вы-то говорите не про это. Вы собираетесь видеть, и действовать, и объяснять, и беседовать.
Сотрудники: Возможна ли обратная ситуация: может ли клиент применить ко мне некие действия, если интерпретирует мои поступки, как угрозу? Конструкция «я воспринял твои действия как попытку выйти из окна» кажется мне слишком сложной для части наших ребят.
Роман Дименштейн: Тогда назовите как-нибудь по-другому. Вот в тренировочных квартирах бывают тренеры. Дайте другое название, и я буду думать, чем вам помочь.
Сотрудники: «Сопровождающий».
Роман Дименштейн: Тогда должны быть и «сопровождаемые».
Сотрудники: Не может быть равной позиции. У нас есть ответственность за клиента, а у клиента за нас нету. Поэтому мы иногда встаем на разные позиции.
Роман Дименштейн: Подождите. Вы почему-то фиксируете систему отношений и применяете ее ко всем ситуациям... Когда какая-то группа отправляется в разведку, то «старшим» может быть поставлен не обязательно старший по званию. В другой ситуации он старший, в обычной жизни, а в конкретном задании иерархия и структура может быть совсем другой. Позиции могут меняться. И при чем тогда здесь какие-то манипуляции? Это и есть структура, которая соответствует задаче. Вы людей готовите ко взрослости. Взрослость – это состояние, когда человек связывает себя со своими словами, со своими намерениями, берет какую-то ответственность за то, что он решил делать, в частности, решил поехать с вами в разведку в метро. Ему сказали, что правила поездок у нас такие-то, будет то-то и то-то, он согласился. Это тренирует его на взрослость, помогает его решению, его намерению, той его стратегической части, которая приняла такое решение.
Сотрудники: Право применения силы существует только у старшего в моменте?
Роман Дименштейн: Если «шокер» был пущен в ход не по делу, тогда сопровождающий еще не готов к тренировочным квартирам; а если по делу, значит, тот, кого сопровождали, не готов к тренировочным квартирам.
Сотрудники: Когда речь шла про границы, мы говорили, что если один более беспомощный, и не находится того, кто берет на себя функции более старшего, то это может быть разрушительно для всех.
Роман Дименштейн: Отлично.
Продолжение следует (часть 3 – здесь)
Добавить комментарий