Полина Лысенкова из Волгограда лишилась инвалидности после достижения 18 лет, несмотря на имеющиеся ментальные нарушения, – подробно о том, как это получилось, в материале на портале RT. Как рассказали родственники девушки, в бюро МСЭ им заявили, что, поскольку девушка «не кусается и общественно не опасна», то инвалидность (а, следовательно, пенсия и другая социальная поддержка) ей не полагается. Однако поддержка Полине необходима – пока устроиться на работу ей не удается, нужно дальнейшее обучение и постепенная подготовка к трудоустройству.
Ситуацию комментирует юрист правовой группы ЦЛП Павел Кантор – публикуем полный текст его комментария, не вошедший в статью:
В ситуации с Полиной можно выделить несколько аспектов.
Во-первых, обречен ли человек с легкой умственной отсталостью и, как я понимаю, без выраженных нарушений поведения, всю жизнь оставаться инвалидом, без работы, на иждивении семьи и государства и без жизненной активности? Конечно же, нет. Мировой опыт показывает, что в принципе такие люди могут иметь работу, семью, общение и досуг, жить достаточно полной жизнью, интегрированной в местное сообщество. Но для этого нужна поддержка. Поддержка семьи, поддержка в образовании, в том числе профессиональном обучении, поддержка в трудоустройстве и иной деятельности, поддержка со стороны общества. Именно отсутствие или недостаток такой поддержки в нашей стране ставит взрослых людей с ментальной инвалидностью в такое тяжелое положение, которое мы наблюдаем. И это очень большая проблема и вызов для нас, система жизнеустройства людей с ментальными нарушениями требует реформирования.
Во-вторых, к сожалению, в данном случае мы видим довольно типичную ситуацию, когда органы медико-социальной экспертизы ориентируются на "потенцию", а не на актуальное положение дел. То, что Полина в принципе, при достаточной поддержке, может преодолеть когда-нибудь свои ограничения и зажить полноценной жизнью, не означает, что в данный момент она не нуждается в мерах социальной защиты. Задача органов государственной власти в том, чтобы провести в отношении Полины необходимые реабилитационные мероприятия, в том числе в сфере социально-психологогической и профессиональной реабилитации, а уже потом, в случае их успеха, констатировать преодоление инвалидности. До 18 лет Полина оставалась инвалидом, и, значит, задача органов МСЭ состояла в том, чтобы выяснить, привели ли ранее предписанные реабилитационные мероприятия к успеху, к развитию социально-бытовых навыков и трудоустройству. И если нет – то продлить инвалидность и продолжить реабилитацию.
Но, как я упоминал выше, эффективная система реабилитации в нашей стране, особенно в регионах, к сожалению, отсутствует или носит формальный характер. Вместо того, чтобы создавать систему реабилитации или хотя бы поддерживать тех людей, которые не могут получить такой помощи не по своей вине, система просто констатирует наличие высокого реабилитационного потенциала, но вместо того, чтобы работать с ним, – лишает человека поддержки (в том числе инвалидности) и предлагает справляться самому. В результате положение Полины только ухудшается.
В-третьих, возможность оспорить решение МСЭ у Полины существует, но шансы не представляются мне высокими, поскольку в настоящий момент суды и органы медико-социальной экспертизы делают акцент на чисто медицинском, а не социальном аспекте инвалидности. Тем не менее, я бы рекомендовал это делать как минимум для того, чтобы привлечь внимание органов власти и общественности к положению дел с реабилитацией людей с ментальными нарушениями в регионе.
Добавить комментарий