«Законопроект о распределенной опеке требуется везде!»

С радостью публикуем выступление старшего юриста Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Натальи Стариновой на круглом столе «Благотворительность – духовная потребность и историческая традиция российского общества», прошедшем 25 января 2018 года в рамках XXVI Рождественских чтений. Как и глава Синодального отдела РПЦ по церковной благотворительности и социальному служению епископ Орехово-Зуевский Пантелеймон, Наталья говорила о том, почему Церковь поддерживает  законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в целях повышения гарантий реализации прав и свобод недееспособных и не полностью дееспособных граждан» (о «распределенной опеке»).

«…Я здесь присутствую не только как церковный сотрудник, как старший юрист, – я здесь еще как доброволец, как координатор добровольцев по помощи детям в детском доме-интернате для умственно отсталых детей-инвалидов и координатор добровольцев по бесплатной юридической помощи (мы ее оказываем в нашем Синодальном отделе). Тот вопрос, который мы подняли, – о необходимости введения института распределенной опеки, института внешних опекунов для тех, кто проживает в интернате, для тех, для кого интернат сейчас является опекуном, – на самом деле совершенно не теоретический. Он абсолютно повседневный, он очень важный.

Когда ты приезжаешь в интернат, ты сначала радуешься, сначала ты даришь подарки, сначала ты общаешься с детьми… Потом ты погружаешься в эту тему и понимаешь, что у этого ребенка нет необходимой операции, у этого ребенка нет необходимого образования, этот ребенок мог бы ходить в школу, с этим ребенком можно было бы более продуктивно заниматься. Кроме того, в ряде случаев добровольцы могут находить совершенно «взрослые» и жестокие нарушения в деятельности интерната. Но во всех этих случаях ответ на вопрос, чтО мы можем сделать, – практически ничего.

Соответственно, мы не можем работать с медицинскими документами ребенка, мы не можем проверить, как государство его обеспечивает, мы не можем прочитать индивидуальную программу реабилитации инвалида, мы не можем ознакомиться с индивидуальной программой социальных услуг. Если мы начнем говорить о каких-то нарушениях, то нам сразу скажут «до свидания»… В принципе, можно привлекать, конечно, к этой работе проверяющие государственные органы – но они уже сейчас здесь, они уже работают! Тем не менее, все равно ситуация эта продолжает сохраняться.

Здесь есть такая особенность: нужно понимать, что все-таки попечение о людях – это не задача государства как такового. Государство – это все-таки механизм; и говорить, что «государство должно», «государство обязано», «дети – высшее», «почему чиновники ничего не делают» – это, в общем, совершенно нецелесообразная история. Государство, мне кажется, здесь совершенно не виновато; а виновата вот эта недоработка, когда у нас нет достаточных полномочий для того, чтобы работать с ситуацией. И обязанность работать с каждым ребенком – это все-таки обязанность членов общества. Это должна быть индивидуальная работа, это не должно быть оптовое обслуживание. Сейчас в интернате может быть от 300 до 1000 человек; понятно, что с каждым не проработаешь сразу. Вот это должны быть люди – не «общество», не какое-то «государство», к которому нас отсылают – начинают выступать, что «кто-то не так работает». Мы должны иметь возможность прийти туда и помочь этим людям, а не заниматься просто призывами.

Для чего важна распределенная опека? Она важна не только для того, чтобы улучшать положение тех, кто находится в интернатах. Еще не организованы такие проверки, которые позволят инвалидам в эти интернаты не попадать. Потому что интернат, все-таки, – не адекватное место для проживания. По выражению одного из коллег- журналистов, «интернат – это смесь больницы и тюрьмы». Кто из нас хотел бы прожить жизнь в смеси больницы и тюрьмы? Даже просто в обычной больнице прожить жизнь – это не решение, это не нормальная ситуация.

Разумеется, оставить человека просто в обществе и никак ему не помогать – это тоже не решение: разумеется, он слаб, разумеется, он подвержен всяким мошенническим воздействиям недобрых людей, у нас их более чем достаточно; его нужно как-то тоже учить, защищать, работать с ним. Институт распределенной опеки, когда несколько людей могут собраться, для того чтобы помочь этому человеку, – очень важен, чтобы его защищать, ему помогать, организовывать его жизнь, с разных сторон его поддерживать, кто как может, кто чем может. Организация сопровождаемого проживания – это как раз проект, который очень требует введения института распределенной опеки. Мы сейчас уже в Церкви такие проекты делаем, и я разговаривала с руководителями этих проектов, и они этот законопроект поддерживают и говорят о том, что такая необходимость у них есть. Сопровождаемое проживание – как для тех, кто раньше жил в интернате, так и для тех, кто жил в семье.

В общем, везде этот законопроект требуется. Каждый раз, когда к нам обращаются по поводу какого-то человека с ментальными нарушениями, умственными или психическими, – мы ставим перед собой вопрос: если бы у нас была эта распределенная опека, мы бы сейчас просто часть полномочий на себя бы взяли и помогали бы этому человеку, вместо того, чтобы пытаться как-то с этой ситуацией справиться, – без помещения человека в интернат. Сейчас – либо мы мучаемся, пытаясь добиться государственной помощи, либо человек переезжает в интернат.

Кроме того, как Владыка уже уточнил, для родителей выросших детей один из самых главных страхов – что будет с человеком после того, как они умрут, что будет с их ребенком. Правильный ответ: сейчас он перемещается в интернат в абсолютном, тотальном большинстве случаев. Если только есть какой-то героический родственник, который готов посвятить себя служению этому человеку… такие родственники есть далеко не всегда, и чаще всего их нет. Но в общем решение здесь есть: есть же церковные приходы, они есть в городах, они есть в селах; церковные приходы могли бы брать под опеку этих людей, они могли бы их защищать, они могли бы им помогать, они могли бы сопровождать им жизнь! Но сейчас, если человек помещается под надзор в социальное учреждение, то у Церкви нет возможности взять над ним опеку – просто НКО не может быть опекуном для такого человека. А законопроект о распределенной опеке – допускает эту возможность! Можно разделять эту опеку между церковной организацией и каким-то опекуном-родственником, чтобы он не тянул один все это.

На самом деле достаточно большое поле для развития нашей церковной деятельности, для того, чтобы она не была просто «досуговой» деятельностью, какими-то дополнительными услугами; для того, чтобы эта Церковь была действительно присутствием в жизни человека нуждающегося, реальным участием, реальной его защитой, От того, что мы посидим порисуем с человеком, его жилищная проблема не решится. Чтобы решать его жилищную проблему, надо иметь определенные полномочия – сам он не может, у него нарушения, он слаб в этом отношении. А чтобы организовать качественную реабилитацию – тоже, соответственно, у нас должны быть определенные полномочия. И в общем, для того чтобы делать более-менее профессиональную работу, чтобы делать ее полноценной, чтобы делать ее не поверхностной, не «тусовкой по интересам», а для того чтобы человеку действительно было лучше, чтобы он чувствовал, что он не один, чтобы он не был один посреди большого мира, а был внутри общины церковной, которая его поддерживает и которая представляет его интересы, – этот законопроект очень нужен. И практически каждый вопрос, юридический и организационный, упирается в то, что у нас такой возможности сейчас нет.

И мы просим поддержать этот законопроект, потому что действующий Закон об опеке не дает нам необходимых возможностей для развития благотворительности и полноценного служения Церкви».