Юрист правовой группы Центра лечебной педагогики Павел Кантор на своей странице в фейсбуке комментирует новые неоднозначные постановления Конституционного суда, касающиеся льгот для ухаживающих за взрослыми людьми с инвалидностью:
«Конституционный суд недавно вынес два очень, вроде бы, прогрессивных постановления. Постараюсь изложить суть проблемы, не уходя в дебри (но если не уходить в дебри, не будет юридической точности, за что извиняюсь заранее).
1) Во-первых, это Постановление № 3-П от 01.02.2021. Его смысл в том, что если человеку, страдающему тяжелым хроническим заболеванием (в первую очередь психическим), предоставляется государством жилье, то необходимо выделять достаточное место, чтобы в этом жилье мог жить не только сам больной, но и его опекун, осуществляющий за ним уход.
2) Во-вторых, это Постановление № 20-П от 22.04.2020. Его смысл в том, что ребенок-инвалид, став совершеннолетним, но продолжая нуждаться в уходе и помощи, все равно остается на иждивении своих родителей (точнее, может оставаться), а потому должен считаться иждивенцем для цели расчета фиксированной доплаты к пенсии родителя. И Госдума уже поспешно вносит изменения в закон.
Казалось бы, всё просто прекрасно. А вот и нет. Конституционный суд, частично по причине того, что был связан конкретными обстоятельствами обратившихся (поскольку суд проверяет конституционность закона, примененного в конкретном деле), частично из нежелания делать широкие обобщения, а частично из-за некоторых устарелых представлений «связал» понятия «опека» и «уход». В обоих случаях говорится о тех лицах, которые осуществляют уход за инвалидом, будучи его опекунами. Что мы имеем в результате:
1) Во-первых, все эти дополнительные льготы и преференции полагаются только опекунам недееспособных. Но ведь на практике многие люди не признаны недееспособными, но при этом все равно нуждаются в постоянном уходе, присмотре и контроле. И те, кто осуществляет за ними уход (их родители, в первую очередь), никакой пользы от этих постановлений не получили.
2) Во-вторых, мы (общественность) многие годы боролись против практики повального лишения дееспособности, говорили о том, что надо стараться по возможности сохранять дееспособность (особенно молодым, кому 18-19, кто еще может развиться, а назад дееспособность вернуть очень сложно). В том числе о том, чтобы ограничивать людей в дееспособности, но не лишать полностью. А вынесенные решения подталкивают семьи к тому, чтобы лишать детей дееспособности, – ради пенсионных и жилищных преимуществ. Причем немедленно, как стукнуло 18. Госдума даже пишет: «Даем 12 месяцев на лишение дееспособности, не уложитесь – тю-тю, плакала ваша повышенная фиксированная выплата».
3) В-третьих, мы (общественность) очень долго боролись за то, чтобы развести понятия «опека» и «уход». Опека – защита прав. Уход – медико-социальная помощь. Они совершенно не должны совмещаться в одном лице. Опекун может привлекать других лиц, граждан и организации, для осуществления ухода. Ухаживающий – совершенно не обязан заботиться о защите прав. Это важно и для реформы системы опеки (в том числе для «распределенной опеки»). Поскольку нам всегда говорят: «Вот, вы поручите опеку НКО или нескольким лицам, а как они смогут ухаживать? Или как быть, если не смогут ухаживать?». Это важно и для реформы социального обслуживания (чтобы организация могла брать на себя уход, не беря одновременно опеку, или отдавая опеку на сторону). Это важно и для поддержки семей – поскольку должна быть поддержка, в том числе материальная, тех, кто берет на себя уход. Независимо от опеки, поскольку дееспособный человек может нуждаться в уходе больше иного недееспособного. И должна быть поддержка тех, кто берет на себя опеку, – даже если не берет на себя уход, поскольку это тоже важно, сейчас людям не хватает опекунов. Во многом потому, что потенциальные опекуны не готовы или не могут брать на себя уход или весь уход целиком.
И логика-то Конституционного суда в обоих случаях не привязана к дееспособности/недееспособности! В первом случае он пишет про тех, кто «нуждается в том, чтобы им были обеспечены специальные условия для удовлетворения их особых нужд и потребностей, притом что многим из них по состоянию здоровья необходимы постоянный уход, присутствие и помощь других лиц». И это полностью относится и к дееспособным гражданам. Во втором случае суд пишет про родителей, которые «фактически продолжая осуществлять уход за своим достигшим совершеннолетия ребенком-инвалидом – в силу биологической и социальной связи со своим ребенком-инвалидом, совместного проживания с ним и ведения общего хозяйства, – по-прежнему несут сопряженные с таким уходом значительные материальные затраты в целях поддержания жизнеобеспечения данного инвалида и удовлетворения его специфических нужд и потребностей». И это полностью относится и к родителям дееспособных взрослых инвалидов.
Но, сказав «А», Конституционный суд не сказал «Б», и теперь сторонники той точки зрения, что «раз ты опекун, ты и ухаживай, а не можешь – сдавай в интернат» получили сильную моральную поддержку со стороны Конституционного суда. Во всяком случае пока какой-нибудь родитель дееспособного тяжелого инвалида не дойдет до КС и не поставит вопрос о том, распространяются ли конституционные принципы и гарантии на нуждающихся в уходе дееспособных».
Добавить комментарий