О профилактике социального сиротства в России: экспресс-диагностика
и общие подходы к решению проблем

 

Введение.....................................................................................................................................................1

Экспресс-диагноз: российский социум отвергает ребенка....................................................................1

Задача I : как сохранить ребенка в семье..................................................................................................4

Восстановление естественной последовательности приоритетов...............................................4

Поддержка семьи, воспитывающей ребенка группы риска...........................................................5

Роль системы образования............................................................................................................5

Роль органов опеки........................................................................................................................6

Включение НГО в помощь семье......................................................................................................6

Задача II: как вернуть в семью потерявшего ее ребенка..........................................................................7

Основные изменения, касающиеся законодательства об опекунстве и системы контроля........7

Возвращение в семью ребенка, попавшего в учреждение исполнения наказаний......................8

Заключение..................................................................................................................................................8

Введение

Московский Центр лечебной педагогики уже более 19 лет занимается практической помощью детям с широким спектром нарушений развития: развитие, абилитация, образование, социальная адаптация и интеграция таких детей в обществе на всех этапах развития ребенка — от раннего возраста до овладения основами профессии. За эти годы мы досконально изучили устройство систем образования и реабилитации в нашей стране. Вместе с тем, нам пришлось соприкоснуться с проблемами и других групп детей, находящихся в трудной жизненной ситуации. Мы обнаружили, что структура проблем и основные направления, в русле которых лежит решение этих проблем, — очень сходны.

Мы надеемся в связи с этим, что изложенный ниже материал сможет быть полезным всем, кто хотел бы подумать об общих подходах к решению проблем социального сиротства в России.

Экспресс-диагноз: российский социум отвергает ребенка

Очевидно, что ребенок по своей природе никогда не бросит семью, если его к этому не понудят взрослые. Дети вне семьи (в интернатах, на улице, в колониях и пр.) в таком массовом масштабе, как это наблюдается в России, — результат глубинного отторжения ребенка российским социумом на разных этапах и в разных сферах его жизни.

Человек по природе своей социален; следовательно, естественной средой жизни для него является среда интеграционная. Говоря о социальной интеграции ребенка, мы говорим о возможности для ребенка нормально жить  в семье, нормально обучаться (а впоследствии — и работать), а также о системе специальных мер, которые позволяют осуществлять первое и второе.

Однако вся государственная система «социализации» ребенка устроена в России крайне дезинтегративно: действующие в ней на ребенка силы по отношению к социуму являются  центробежными.

Четко прослеживаются следующие основные этапы сегрегации ребенка.

 

1. В ситуации более или менее серьезного «риска» государство провоцирует  микросоциум — семью — расстаться с ребенком (общеизвестно, что у 95% «интернатных» детей родители есть; эти дети — так называемые «социальные» сироты). С точки зрения нормальной (интегративной) жизни изъятие ребенка из семьи является несомненным ухудшением качества этой жизни.

Проблема многократно утяжеляется, если речь идет о детях с нарушениями развития — государство по-прежнему нацелено на изъятие таких детей из общества; медики уговаривают родителей отказаться от них еще в роддоме. Такого ребенка, «сданного» в психоневрологический интернат, общество фактически вычеркивает из числа живых; если он даже выживет в подобных условиях, шансов на улучшение его состоя­ния нет, и он обречен всю оставшуюся жизнь провести «за высоким забором» на иждивении государства. 

 

2. Ребенок отторгается основным макросоциумом периода детства и взросления — школой, учреждениями образования, досуговыми и спортивными учреждениями. Та система, которая призвана нормализовать его жизнь, работает «в обратную сторону».

В развитии любого ребенка основную роль играет познавательная деятельность, реализующаяся в образовании. За словом «образование», по сути, стоит весь жизненный мир ребенка за пределами семьи — мир, где он удовлетворяет свои основные социальные потребности. Именно образование является в период детства и взросления основным способом социализации. Естественно, мы рассматриваем образование в широком смысле — от раннего и дошкольного воспитания до овладения профессией.

Сегодня в российской системе образования, и прежде всего — школе, повсеместно избавляются от детей группы риска: не принимают на обучение, оставляют на второй год, вытесняют в коррекционные классы и вспомогательные школы — с более высокого образовательного уровня на низший (обратное движение практически невозможно), частью  — «на улицу» и тем самым — из нормального социума.

Однако государство даже на уровне законодательства закрывает глаза на эту проблему. В статье 14 Федерального закона от 24 июня 1999 года № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» на образовательные учреждения и органы управления образованием возлагаются функции по выявлению несовершеннолетних, не посещающих образовательные учреждения. В статье 31 Закона Российской Федерации от 10 июля 1992 года № 3266-1 «Об образовании», где конкретизируется эта обязанность, в действующей редакции предусмотрено ведение учета детей, подлежащих обязательному обучению в образовательных учреждениях, реализующих образовательные программы основного общего образования. При этом абсолютно игнорируется тот факт, что заметную долю детей, не посещающих образовательные учреждения и находящихся без надзора родителей, составляют ученики (воспитанники) специальных (коррекционных) образовательных учреждений[1], имеющие легкую степень отклонений в развитии — часть тех самых «пограничных» детей и подростков, которые в значительной мере комплектуют будущую криминальную среду. Следить за их посещаемостью образовательного учреждения, по мнению законодателя, не обязательно…

В последние годы особенностью комплектования детских домов и школ-интернатов для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, являются позднее выявление детей в асоциальной среде и направление их в образовательные учреждения на полное государственное обеспечение без соответствующего их возрасту уровня образования. Эти дети отличаются педагогической запущенностью, имеют длительный перерыв в учебе и зачастую пополняют категорию так называемых «бегунков».[2]

В большинстве развитых стран Европы и Америки родители имеют свободу выбора школы для ребенка, и государство финансирует обучение каждого конкретного ребенка в выбранном им образовательном учреждении. В России же финансирование идет образовательному учреждению, а не каждому ребенку на его обучение. Это никак не стимулирует педагогов браться за интеграцию «сложных» детей. Престиж педагога, справившегося со «сложным» ребенком, ушел в прошлое. Школа перестала решать собственно педагогические задачи. В результате многие из перечисленных выше категорий детей и подростков, не получив адекватной помощи специалистов на ранних этапах проявления проблем и не справившись с проблемами самостоятельно, ищут компенсации в асоциальном и криминальном поведении, выпадают из семьи... Практика многих десятилетий показала, что этот путь — тупиковый, выталкивающий из нормальной социальной жизни ребенка с проблемами, а вместе с ним — и его семью, окружающих его близких людей.

 

3. Выросший ребенок (подросток) отторгается системой трудоустройства. Профессионализация (следующий гиперсоциум после образования) — мощнейший фактор, способный нормализовать жизнь тех, кто не смог или не успел интегрироваться в процессе образования; человек, не интегрированный на этом этапе, становится для общества либо проблемой, либо опасностью.

Сегодня в России многие подростки не имеют перспектив профессионализации. Сюда относится  значительная часть выпускников спецшкол, не имеющих возможности найти адекватное профессиональное обучение и применение. Дело в том, что в специализированных (вспомогательных, речевых и т. п.) школах ребенок привыкает находиться в упрощенной среде, не учится преодолевать свои трудности. Дети здесь описываются в основном в медицинских терминах, что само по себе работает на инвалидизацию; дети находятся на особом учете, то есть получают «клеймо» на всю жизнь. В такой среде, как правило, не удается создать условий хотя бы для минимальной возможности последующего вхождения такого ребенка в нормальную социальную среду, она не готовит ребенка к самореализации в обычных условиях.

 То же самое происходит и в интернатах. Вся эта сфера работает на понижение возможностей ребенка, не стараясь его «вытянуть». В результате очень мало оказывается вариантов дальнейшей жизни для ребенка с проблемами — независимо от того, вызваны ли они состоянием здоровья или неизбежно сформировались при воспитании вне семейной среды. Особенно губительно это для тех, кому еще долго потребуется для развития и социализации не только доброжелательная терапевтичная среда, но и дополнительная специально организованная психологическая поддержка.

 

На всех этих этапах сегрегация поддерживается всей мощью государственной машины. Позиция Минобразования в этой проблеме такова: образование «искоса» смотрит на таких детей и относит заботу о них к Мздравсоцразвития. Примечательно, например, что координатором Федеральной целевой программы «Дети России» на 2007–2010 годы, Концепция которой утверждена распоряжением Правительства РФ от 26.01.07 № 79-р, является Минздравсоцразвития, а не Минобразования; в рамках направления этой программы «Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» не содержится ни намека на необходимость и поддержку интеграционной переориентации школы!

Минздравсоцразвития согласно часть таких детей считать «своими», но только к образованию они тогда отношения не должны иметь.  Позиция обоих ведомств выражается в упорных попытках «разделить» детей по ведомствам и закрепить это разделение: «нормальными» должно заниматься образование, «проблемными» и относящимися к группе риска — соцзащита. К сожалению, при этом приходится констатировать, что Минздравсоцразвития по-прежнему демонстрирует полную неспособность улучшить состояние таких детей и положение их семей. Пока что основной проблемой это ведомство считает несовершенство учета безнадзорных детей и без этого не готово «адекватно оценить ситуацию»[3]…

Такая система в принципе не способна помочь выпадающему из социума ребенку, поскольку фундаментальные потребности одного и того же субъекта (ребенка) разделяет по разным ведомствам, и ребенок целиком ни в какую из их концепций не вписывается.

 

Существующая система «реинтеграции» ребенка на практике окончательно выбрасывает его из нормальной жизни. В настоящее время выталкивание ребенка группы риска из социума приводит его либо в интернат (если у него выраженные проблемы развития), либо в тюрьму (если проблемы лежат в основном в сфере поведения) — вместо реабилитационного учреждения. «Асоциальный» ребенок попадает на год-два в «зону», после чего его путь по возвращении из «зоны» один — окончательно в преступность. Государственные структуры, созданные для возвращения в социум ребенка-правонарушителя, на самом деле толкают отторгнутого ребенка в эту же пропасть: зачастую они функционируют не как реабилитационные учреждения, а как первый этап «зоны» — «школа» преступности. Эти же организации выявляют бездомных детей, отправляют их в родные места (на это тратятся значительные средства), а потом эти дети возвращаются обратно быстрее, чем те, кто их «отловил».

В этой связи чудовищно звучит рапорт3 представителя Минобраза: «Принимаются меры по возвращению в образовательные интернатные учреждения самовольно ушедших из них воспитанников». Вместо того, чтобы разобраться в каждом конкретном случае, почему ребенок вынужден спасаться бегством, изменить саму губящую детей систему интернатов-«монстров», отогреть ребенка в любящем семейном окружении, — его зачастую возвращают на расправу прежним истязателям!

По замыслу законодателя дефицит семейной опеки должен компенсироваться работой органов опеки, которым приданы различные помощники (МВД и др.). Осуществление мер по координации деятельности органов и учреждений системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних должны[4] обеспечивать комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав (далее – комиссии). Однако комиссии не выполняют возложенные на них функции;  по-прежнему отсутствует не только координация деятельности субъектов профилактики безнадзорности, беспризорности и правонарушений несовершеннолетних, но и их элементарное взаимодействие. Ознакомление с судебными постановлениями и приговорами, постановлениями комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав свидетельствует, что при вынесении решений о помещении несовершеннолетних в специальную школу закрытого типа допускаются многочисленные нарушения законодательства, регламентирующего деятельность таких учреждений, производство по материалам о помещении туда несовершеннолетних, не подлежащих уголовной ответственности, а также Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ).2

 

_____________

 

Решение описанных выше проблем лежит в плоскости решения двух основных задач: 1 — как сохранить ребенка в семье и 2 — как вернуть в семью потерявшего ее ребенка.

Задача I: как сохранить ребенка в семье

Восстановление естественной последовательности приоритетов

Мировой опыт давно и с неоспоримостью показал: развитие и воспитание ребенка в семье неизмеримо более эффективно (в том числе с экономической точки зрения), чем содержание в интернатных учреждениях. Однако для нашего государства этот закон не писан. У семьи, попавшей в трудную жизненную ситуацию или имеющей ребенка группы риска, формально имеется выбор: преодолеть имеющиеся проблемы и воспитывать ребенка в семье или сдать его в интернат. Однако на деле государство однозначно высказывает свои предпочтения в пользу интернатного устройства детей. 

Сегодня российское государство выделяет гораздо больше средств на содержание ребенка в интернате, чем на поддержку воспитания ребенка в семье и усыновление. Тем самым, государство экономически однозначно поддерживает политику сегрегации. Так, например, если родители вопреки уговорам врачей решились оставить в семье ребенка с выраженными нарушениями развития, его зачастую не принимают в детские сады и школы, предлагая взамен образования «полежать в больнице» или, в лучшем случае, раз в полгода — в реабилитационном центре. Семья не получает никакой поддержки кроме мизерной пенсии на ребенка-инвалида; один из родителей вынужден оставить работу и сидеть с ребенком, которого никуда не берут. Если в семье нет другого кормильца — семья катастрофически нищает. Это приводит к трагическим последствиям: родители сдают детей в интернаты, не желая от них отказы­ваться, но и не имея возможности воспитать, прокормить и одеть ребенка в домашних условиях. Понятно, что при таком отношении государства к семье доля детей из психоневрологических интернатов, усыновленных или взятых на воспитание в опекунскую семью, ничтожно мала. Приоритетная поддержка интернатных форм по сравнению с семейными провоцирует семью «сдать» ребенка, что на самом деле крайне невыгодно государству.

Однако естественная последовательность приоритетов совсем иная. При рождении ребенка, в том числе — с нарушенным развитием, надо сделать все воз­можное, чтобы он остался в семье. Конечно, лучше всего — в родной; если это невозможно — то в приемной. И только если оставить ребенка в семье не удается — надо думать о том, какие модели опекунских учреждений смогут макси­мально приблизить его жизнь к естествен­ным, то есть семейным, условиям. Если ребенок воспитывается в семье и его развитием и реабилитацией активно занимаются, он не попадает в Дом ребенка, гораздо меньше лежит в больнице и, как правило, вырастая социально адаптированным, не попа­дает в интернат для «психохроников».

Начавшееся же в последние годы развитие опекунства — по-прежнему в отсутствии поддержки семьи! — тоже работает на «выталкивание» ребенка из семьи. В результате бывает, что малоимущий родитель сдает ребенка в интернат, а затем другие родственники оформляют над этим же ребенком опекунство. Только так семья может получить возможность накормить и одеть собственного ребенка — ведь опекунское пособие значи­тельно больше пенсии на содержание ребенка-инвалида. То же можно сказать и об усыновлении: оно станет гуманным актом только в том случае, если прежде будет сделано все возможное для сохранения ребенка в родной семье.

В результате нарушения естественной последовательности приоритетов обессмысливаются и сводятся на нет даже вполне разумные шаги в области социальной защиты таких детей: без поддержки родной семьи система по-прежнему работает на «выталкивание» ребенка группы риска из семьи.

 Только в случае приоритетной и плотной поддержки прежде всего родной семьи, попавшей в трудную жизненную ситуацию, дети в большинстве случаев не лишатся родной семейной и материнской заботы .

Поддержка семьи, воспитывающей ребенка группы риска

Роль системы образования

Прежде всего необходимо выстроить систему помощи семье, оста­вив­шей у себя ребенка с нарушениями развития или воспитывающей ребенка группы риска, в целом — оказавшейся в трудной жизненной ситуации. Нужно правильно использовать имеющийся инфраструктурный ресурс — выстроить систему, где специалисты кон­сультируют такую семью, регулярно занимаются с ребенком, способствуя его развитию и обучению, помогают его социальной адаптации.

Система образования в целом, и прежде всего — школа, должна переориентироваться на интеграцию ребенка, находящегося в группе риска. Для того чтобы это произошло, интеграция должна сопровождаться системой действенных мер финансовой и организационной поддержки: должен быть поддержан и поощрен педагог, интегрирующий «проблемного» ребенка — как в школе, так и в досуговом учреждении; руководитель, организовавший интеграцию проблемных детей в своем учреждении.

До тех пор, пока эти предложения не нашли отражения на уровне федерального законодательства, их можно реализовать на региональном уровне — используя тот факт, что организация образования (и возможность ее правового регулирования в рамках федерального законодательства) находится сейчас в компетенции региональных властей.

Механизмы решения этой проблемы, позволяющие, по словам руководителей государства, «сократить число детей, находящихся в интернатных учреждениях»[5], предложены в модели регионального законодательства[6], обеспечивающего интеграцию любого ребенка в общее образовательное пространство региона. Модель включает как закон, так и пакет необходимых подзаконных актов и сопровождающих документов. На очереди создание последнего, но одного из ключевых подзаконных актов создаваемого нормативного пакета — «Стандартов специальной помощи». «Стандарты…» призваны стать общим  руководством для психолого-медико-педагогических комиссий (ПМПК) в том, какие именно реабилитационные услуги и технические средства обучения и в каком объеме необходимо обеспечить тому или иному ребенку или молодому человеку, находящемуся в группе риска (в том числе, с нарушениями и особенностями развития), для успешного получения им образования. Стандарты помогут избавить таких детей от произвола чиновников (который повсеместно наблюдается сегодня); от качества этого документа зависит, сможет ли закон стать реальным инструментом интеграции таких детей и молодых людей в общей образовательной среде.

«Привязывание» средств (в виде необходимых занятий, технических средств или денежной компенсации на их приобретение) к ребенку – универсальный механизм, действие которого не заканчивается ранним и школьным возрастом. Если этот меха­низм распространить на дальнейшую социализацию таких подростков, многие из существующих организаций смогли бы заниматься их дальнейшей профессионализацией и/или трудоустройством.

И когда над родителями не будет нависать угроза лишения работы из-за необходимости сидеть с ребенком, профессиональной депривации, нищеты и социальной изоляции, а жизненный путь такого ребенка будет устроен так же, как и у остальных детей, — ни у какой семьи не возникнет противоестественного желания «сдать» своего ребенка. Приток детей в интернаты (в том числе, психоневрологические) радикально сократится.

Роль органов опеки

Органы опеки (социальный работник, психолог, другие специалисты) должны начать работать с семьей. Конечно, при этом надо обязательно учитывать (и при необходимости использовать в качестве «кнута») множество обязательств, которые должна выполнять семья в соответствии с Семейным Кодексом РФ. Но самое главное — необходимо, чтобы семья в этом случае действительно оказалась в зоне плотной опеки. Должно быть обеспечено удовлетворение первоочередных нужд семьи, находящейся в группе риска, на пути возвращения в нее ребенка: помочь тем родителям, кому это необходимо, избавиться от зависимостей и трудоустроиться; бесплатно и вне очереди устроить ребенка в детский сад, в досуговое учреждение; организовать дополнительную поддержку в школе и пр.

Включение НГО в помощь семье

Очевидно, что создание общего для всех детей интегративного образовательного пространства куда быстрее достигается в случае ликвидации монополии государственных учреждений на бюджетное финансирование реабилитационно-образовательных услуг. Включение в такое пространство негосударственных организаций (а именно здесь сегодня сосредоточен основной научный и инновационно-практический потенциал этой сферы) создает  необходимую конкуренцию — мощный импульс к росту качества услуг и вариативных возможностей образования. Это особенно актуально для средних и крупных городов, где широко представлены негосударственные организации (НГО).

Моделью такого интенсивного развития является «точечный социальный заказ» — заключение прямых договоров государства с НГО (выбор организации, где эффективно помогают ребенку и куда будут направлены государственные средства, выделяемые на образование и реабилитацию, в этом случае оказывается за семьей). Пока готовятся региональные перечни и стандарты и обсуждаются интересные прецеденты, эту проблему можно универсальным образом быстро решить в любом регионе — «здесь и сейчас». Финансирование негосударственных реабилитационно-образовательных организаций должно основываться на договорах органов управления образованием с НГО по поводу образования и реабилитационной или социально-педагогической поддержки для каждого конкретного ребенка группы риска или имеющего проблемы развития. Тем самым государство, финансируя образовательные услуги для таких детей в НГО, восполняет отсутствие необходимых государственных реабилитационно-коррекционных учреждений и реализует таким образом конституционный принцип общедоступности образования. Трудно переоценить значение такого механизма, когда речь идет о подготовке ребенка к получению образования и его дальнейшем реабилитационном сопровождении.

Таким образом государство доверит, наконец, потребителю самому решить, где получить необходимую ему помощь, и направит выделенные на эти цели средства в выбранную им организацию. Финансовая поддержка государственных или иных организаций по любому иному признаку напоминает пресловутую «поддержку отечественного производителя» в ущерб отечественному потребителю и никак не стимулирует рост качества услуг. По отношению к потребителю услуг именно это, а не конкурсные суррогаты — настоящий демократический механизм. Практика показала, что государство пока еще не готово выступить экспертом в вопросе конкурсного размещения средств в сфере реабилитационно-образовательной помощи особым детям. К тому же конкурсный механизм всегда оставляет возможность коррупции, прямой или скрытой, и возможность эта реализуется слишком часто... От государства требуется всего один «нерыночный» шаг — привязать средства к потребителю услуг. Далее, в ситуации значительно большей прозрачности и облегчения государственного контроля, известные конкурентные механизмы смогут довершить свое дело — максимально быстро создать инфраструктуру интеграции.

 

В современной  России, когда финансовые потоки непрозрачны, не создана необходимая инфраструктура, адресная помощь является средством  быстрого и эффективного  изменения ситуации. Региону не придется решать вопрос о финансировании тех или иных организаций и заботиться об их эффективности: созданная таким образом система обладает способностью к саморазвитию и саморегуляции. Естественным образом возникает финансирование реабилитационно-образовательных организаций различных форм. Заинтересованность в средствах, обеспечиваемых «точечным социальным заказом», побуждает и государственные образовательные учреждения работать с такими детьми, а конкуренция обеспечивает качество такого рода услуг.

Задача II: как вернуть в семью потерявшего ее ребенка

Основные изменения, касающиеся законодательства об опекунстве и системы контроля

Необходимо законодательно ограничить количество подопечных на одного опекуна (на наш взгляд, например, один человек может быть опекуном не более 10 детей). Сегодня же в руках администратора — директора интерната, являющегося официаль­ным опекуном нескольких сотен детей, сосредоточены все средства, выделяемые на подопечных, и неограниченная власть над ними. Причем ситуация целиком закрыта для любого контроля извне. Все это приводит к чудовищным злоупотреблениям и преступлениям по отношению к «подопечным».

Законодательное ограничение числа подопечных ликвидировало бы такую монополию. Интернаты-«монстры» разукрупняются; руководители неболь­ших учреждений смогут нести реальную ответственность за своих подо­печных; ситуация станет доступна контролю.

Сегодня роль органа опеки в жизнеустройстве бездомного ребенка, лишившегося поддержки родной семьи, сводится лишь к подбору какого-либо опекунского учреждения — обычно традиционного интерната-«монстра» системы Минобразования или Минздравсоцразвития. О том, что происходит с ребенком в таких интернатах (бесконечные публикации «ужасов» в прессе), органы опеки не беспокоятся. Да и «беспокоиться» не так-то легко: интернаты — закрытые учреждения, защищены от внешнего контроля на правах «семьи».

 Чтобы решить эту проблему, должны измениться функции и обязанности органов опеки: последние должны быть нацелены не просто на устройство ребенка или взрослого «под опеку», а на устройство его под опеку в семейной форме. Орган опеки должен иметь право оформлять опекунство только в том случае, если бездомный ребенок попадает в семью либо (если альтернативы интернату найти не удалось) в интернат семейного типа[7]. В противном случае — опекунство должно оставаться на органе опеки и в интернат вообще не передаваться. Орган опеки, направ­ляя ребенка в интернат, обязан заключить с интернатом контракт, по которому интернат будет получать средства на жизнеобеспечение этого ребенка (социальную пенсию), гарантируя, в свою очередь, ребенку достойные условия жизни, а также на поиск семейной формы устройства (постепенно все нынешние интернаты должны трансформироваться в центры усыновления). Кроме того, орган опеки как распорядитель адресных средств должен будет найти организацию, которая обеспечит развитие и образование ребенка, и направить туда эти средства. Только устроив нуждающегося под опеку в семейной форме, орган опеки может переходить от плотного курирования судьбы такого ребенка и активного поиска подходящего опекуна —  к супервизии, наблюдению за ходом его адаптации «под опекой» и исполнением опекуном своих обязанностей, установленных законом.

Здесь необходимо вновь вернуться к понуждению органов опеки немедленно начать выполнять свои обязанности по отношению к детям, отданным «под опеку» в интернаты, — «заставить» администрации существующих интернатов заниматься ребенком так, как это предписано опекуну. При этом следует опираться на обязанности, которые должен выполнять опекун в соответствии с Семейным Кодексом РФ. Вследствие невыполнения этих обязательств необходимо лишать директоров интернатов, из которых бегут дети, прав исполнять обязанности опекуна. В случаях, когда органы опеки не выполняют своих прямых обязанностей, существует много способов призвать к порядку администраторов-опекунов, в том числе — через суд.

До тех пор, пока эти предложения не нашли отражения на уровне федерального законодательства, их можно реализовать на региональном уровне. Поскольку органы опеки устроены по принципу региональной подчиненности, законодательные изменения, регламентирующие их работу, должны войти в региональный пакет законодательных предложений по реформированию социальной сферы.

Возвращение в семью ребенка, попавшего в учреждение исполнения наказаний

Возвращение в семью ребенка, попавшего в учреждение исполнения наказаний, должно опираться на реабилитационный принцип — вместо карательного. Место, куда помещается ребенок, если его не удалось прочно вернуть в семью — «закрытое учебно-воспитательное учреждение», — должно быть «трамплином» для будущей нормальной жизни. Это должен быть целый мир — с учебой, спортом, досугом, который в максимальной степени готовит ребенка к успешной адаптации «на свободе».

Реабилитация бездомного ребенка обязательно должна быть связана с необходимым самоопределением — существованием выбора для ребенка (возможность «бомжевания» из этого выбора исключается):

– хочет ли ребенок вернуться в родную семью (с помощью специалистов, школы и пр. поддержкой);

– хочет ли попасть в приемную семью. При этом интернатная форма жизнеустройства как последствие такого реабилитационного учреждения может рассматриваться только в виде определенных образовательных форм (типа суворовского училища и т.п.).

Заключение

Изложенное выше — не теоретические конструкции, а продуманные за много лет работы, проработанные предложения, опирающиеся на огромный мировой и отечественный опыт. Разработанные Центром модели эффективной профилактики социального сиротства на протяжении уже многих лет, одна за другой, передаются государству и выдерживают испытание временем. Поэтому и каждый из выдвинутых в статье тезисов мы готовы подробно и предметно обсуждать с заинтересованными людьми либо защищать свои взгляды в соответствующих рабочих группах.

Очевидно, что направление реформы в социальной сфере нашим государством еще не выбрано. Если правильно избрать этот вектор, то радикальные улучшения в этой сфере могут быть осуществлены в нашей стране (и мы готовы это доказать!) за 3–5 лет.

 

 

Роман Дименштейн, Ирина Ларикова

РБОО «Центр лечебной педагогики» (Москва)