Известно, что страхи выполняют важную адаптивную функцию в развитии поведения ребенка (Изард, 1981, Лебединский, 1990). В норме их появление и временное обострение предшествует значительным отклонениям в развитии ребенка (страх чужих взрослых и страх разлуки с близкими взрослыми на первом году жизни). Важнейшим биологически заданным регулятором страхов в норме является теплый эмоциональный контакт ребенка с матерью, что объясняется действием механизма, сходного с импринтингом: основные характеристики матери (обонятельные, голосовые, тактильные) запечатлеваются младенцем еще до того, как он испытал чувство страха. Таким образом, самый первичный, рудиментарный образ матери связывается у младенца в норме с существованием, свободным от страха, а близкий контакт с матерью является безусловным стимулом, снимающим у него страх, в том числе сильные инстинктивные виды страха (Campos et al., 1978). Это качество матери как источника безопасности является ядерным для развития привязанности (Bowlby, Ainsworth). В условиях нарушения развития привязанности следует ожидать своеобразного усиления младенческих страхов.

Наше исследование выполнено методом этологического наблюдения с регулярным использованием видеозаписей за развитием поведения у 30 младенцев с диагнозом "перинатальная энцефалопатия", воспитывающихся в доме ребенка. Целью исследования было установить особенности развития симптомов, сходных с аутистическими, у эмоционально депривированных младенцев. Настоящее сообщение посвящено части исследования, связанной с развитием страхов. Несмотря на то, что наблюдаемые нами младенцы различаются по степени адаптации и устойчивости, сопротивляемости к условиям эмоциональной депривации, страхи представляют собой ключевую, сквозную симптоматику, характерную для детей из всех выделенных нами групп (Бардышевская, 1997). Мы рассмотрим наиболее общие страхи.

1. Наиболее рано возникающими и образующими фон развития такого младенца на протяжении первого года жизни являются страхи, связанные с гиперсенситивностью к этологически заданным параметрам (новизне, сложности, интенсивности, изменчивости) эмоциональной стимуляции (тактильной, голосовой, глазного контакта).

la. Страхи и недостаточность тактильного контакта. В первые недели обнаруживаются страхи поглаживания (особенно по голове), прикосновения, взятия на руки: ребенок съеживается, напрягается, выгибается, плачет. Прикосновение переживается младенцем как болезненное (возможно, как следствие болезненного опыта, полученного в больнице). Такая реакция сохраняется у младенцев на протяжении нескольких первых месяцев жизни (до 5-6 мес.) от недостаточности позитивного опыта тактильного взаимодействия со взрослым, от своевременной несформированности основных паттернов тактильного контакта с ним (на их формирование в норме отводятся первые 3-4 недели жизни, Trad, 1990). Хотя к первым шести месяцам жизни большинство младенцев открывает успокаивающее свойство некоторых поз при тактильном контакте со взрослым (прилипает, прикладывается, пристраивается ко взрослому и стремится найти защиту), тактильный контакт остается некоординированным с другими видами контакта, потому что ребенок на руках у взрослого скорее затихает и прячется, чем общается. Неожиданная поза, как правило, вызывает у младенца страх и защитную агрессию, протест, желание отклониться от контакта. При невозможности пристраивания ко взрослому ребенок использует внешние небольшие укрытия с четкими границами (манеж, высокий стульчик, качели), протестует плачем против извлечения его из этих укрытий. Помещение в открытое поле (на открытую игровую площадку) вызывает сильный страх с плачем.

16. Страхи и недостаточность глазного контакта. В первые недели жизни большинство младенцев в доме ребенка обнаруживает низкую выносливость к глазному общению. Типичны разнообразные формы избегания глазного контакта, которые в литературе используются для описания глазного контакта у ребенка с ранним детским аутизмом (смотрит мимо, поверх). Прямой взгляд (широко открытые глаза) возникает у ребенка только в случае сильного испуга (ужаса) при приближении лица взрослого к ребенку на слишком близкое расстояние. Этот страх сопряжен со страданием от невозможности ассимиляции, узнавания знакомого лица взрослого (Изард, 1981) и связан с частой сменой лиц, ухаживающих за ребенком в доме ребенка. В дальнейшем глазной контакт постепенно устанавливается (в ситуации общения "лицом к лицу", без тактильного контакта), однако его динамические нарушения сохраняются на протяжении первого и второго года жизни. До 6-7 мес., а в некоторых случаях и позже, ребенок, находясь на руках у взрослого, испытывает трудности установления глазного контакта с ним. Взгляд младенца хаотично блуждает возле лица взрослого, глазной контакт возникает случайно, характеризуется нестойкостью. Общая двигательная активность младенца в этот момент напоминает поведение новорожденного, впервые приложенного к материнской груди. Судя по тому, что младенец, действительно, успокаивается, установив контакт с мелким объектом, по форме напоминающим сосок, то речь идет о поиске соска, а не глазного контакта. Таким образом, угнетение глазного контакта происходит в данном случае не за счет страха такого контакта, а изза вмешательства более раннего и неотторможенного паттерна. Кроме того, отсутствие четкого фокуса на глазах, лице взрослого связано с отсутствием своевременного запечатления (импринтинга) знакомого лица.

1 г. Страхи и недостаточность комплексного взаимодействия со взрослым ("лицом к лицу" на руках у взрослого). Только во втором полугодии первого года жизни на руках у взрослого ребенок "открывает" лицо взрослого и начинает исследовать его. Однако, как правило, ребенка привлекают не глаза взрослого, а другие детали его лица (волосы, рот, очки, украшения), и этот паттерн сходен с ранним поведением у детей с ранним детским аутизмом (Лебединская, Никольская, 1991). Для стимуляции этого вида исследовательского поведения взрослый должен создавать специальные условия, облегчающие и снижающие аффективную нагрузку на ребенка: держать определенную дистанцию, избегать громких голосовых обращений к ребенку, привлекать внимание ребенка безмолвно шевелящимися губами, дозировать глазной контакт, периодически отворачиваясь от ребенка, изображая игру в прятки. Для смягчения страхов игрового контакта со взрослым используется демонстрация игрового общения с более старшим, подготовленным ребенком.

2. Страхи, связанные с недостаточной интеграцией образа своего и чужого взрослого.

2а. Страх разлуки, типичный для детей 5-6 мес., у младенцев из дома ребенка представлен как страх одиночества и возникает на прерывание общения с любым, даже незнакомым взрослым.

Страх остается в качестве дополнения к различным эмоциональным выражениям ребенка (длительно сохраняется амбивалентность лицевой и голосовой экспрессии: улыбка, легко переходящая в гримасу страдания, смех в плач). В этом проявляется высокая готовность младенца прореагировать страхом на неожиданное даже самое незначительное изменение поведения знакомого взрослого.

26. Страх чужого. Этот страх развивается при отсутствии цельного образа "чужого взрослого" и проявляется в следующей особенности типичного для годовалого ребенка поведения: младенец в начале второго года жизни пугается нового лица: плачет и пытается спрятаться, однако принимает утешение и успокаивается, прижавшись (без глазного контакта!) к тому же самому новому взрослому, который первоначально вызвал страх у этого ребенка. Страх "чужого взрослого" утрачивает свое адаптивное значение у ребенка из дома ребенка, поскольку на возрастном пике интенсивности этого страха, детей переводят в новую группу к новым воспитателям.

2в. Страхи контакта (взаимодействия). Этот страх связан с недостаточной интериоризацией позитивного опыта эмоционального взаимодействия со взрослым. Ребенок боится игрушек, в норме выполняющих функцию переходных объектов (Winnicot): мягких игрушечных зверей, кукол. Вместо них дети в начале второго года жизни предпочитают манипулировать или носить с собой простые, твердые игрушки типа кубиков, пластмассовых колец, которые они используют как замену для прежнего внешнего каркаса (стульчика для кормления, ходунков): для ощущения твердой границы своего тела.

Определенное значение имеют страхи, которые сопровождают реактивные состояния (депрессии), наблюдающиеся при переводе ребенка в новую группу. Это страхи высоты, падения, внезапной перемены обстановки, иногда полностью парализующие активность ребенка, который проводит целые дни, сидя на одном и том же месте. Попытки походить с таким ребенком вызывают у него приступы плача и активный протест. Страхи активного перемещения также усиливаются изза страха новых детей. Вместе с тем усиливаются страхи одиночества. Прерывание контакта со знакомым взрослым в условиях новой группы вызывает у ребенка аутостимуляцию и истероформные реакции.

Таким образом, несмотря на определенное феноменологическое сходство страхов у младенцев с недостаточностью поведения привязанности и у младенцев с ранним детским аутизмом (РДА) (Никольская, Лебединская, 1991) основные отличия сводятся к отсутствию у эмоционально депривированных младенцев сверхценных страхов, очевидной связи страхов с заблокированным извне развитием привязанности, с психологической понятностью аутостимуляции. Важно подчеркнуть, что даже в самых тяжелых, не описанных здесь, случаях, когда поведение наблюдаемых нами младенцев было практически идентично, имеющимся в литературе данным по раннему развитию младенцев с РДА, у наблюдаемых нами детей сохраняется желание эмоционального контакта. Оно выражается в проблесках, незавершенных движениях намерения установить или возобновить такой контакт, хотя и в микроскопических дозах. У основной же части детей это желание выражено достаточно сильно, несмотря на сопровождающий его страх и недостаточность репертуара поведения привязанности. В силе этого желания и лежит основной источник компенсации, эмоционального выздоровления таких детей в условиях полноценной аффективной заботы.